Это перевод оригинальной статьи Пола Грэма «Crazy New Ideas», перевела Алеся Чернявская

Есть такой тип суждений, который я бы поостерегся высказывать публично. Если бы человек, известный мне своим здравомыслием и экспертными знаниями в определенной области, предложил бы идею, которая звучит абсурдно, я бы не спешил сразу говорить, что «это никогда не сработает».

Каждый, кто изучал историю идей, и особенно историю науки, знает, как начинается нечто важное. Кто-то предлагает идею, которая звучит безумно, большинство людей отвергают ее, а затем она постепенно захватывает мир.

Большинство идей, которые звучат невероятно, на самом деле оказываются неудачными, и от них можно спокойно отказаться. Но не тогда, когда их предлагают разумные люди, обладающие экспертными знаниями в определенной области. Если человек, предлагающий идею, мыслит разумно, то он знает, насколько невероятно она звучит. И тем не менее он все равно ее предлагает. Это говорит о том, что он знает то, чего не знаете вы. И если он обладает глубокой экспертизой в какой-то области, вероятно, именно это является источником его знания. [1]

Отвергать такие идеи рискованно, более того, вероятность, что это может быть чем-то весьма интересным, непропорционально высока. Когда обычный человек выдвигают идею, которая звучит невероятно, ее невероятность свидетельствует о его некомпетентности. Но когда это делает разумно мыслящий человек, обладающий экспертизой в определенной области—ситуация меняется на противоположную. Это похоже на механизм работы эффективного рынка: в среднем идеи, которые кажутся самыми безумными, будут иметь наибольший эффект, если они окажутся верны. Так что, если предположение о некомпетентности человека, выдвигающего кажущуюся невероятной идею, можно исключить, то ее невероятность из свидетельства того, насколько она скучна, превращается в доказательство того, насколько она захватывающа. [2]

Нет гарантии, что такого рода идея сработает. Но ее и не должно быть. Такие идеи должны восприниматься только как достаточно хорошая ставка с весьма высокой ожидаемой ценностью. И я думаю, что в среднем они таковыми и являются. Полагаю, что если вы сделаете ставку на все кажущиеся невероятными идеи, которые предложат вам разумные люди, обладающие экспертными знаниями в определенной области, вы окажетесь в выигрыше.

Дело в том, что все слишком консервативны. Слово «парадигма» используют слишком часто, но в данном случае это оправдано. Все мы находимся в тисках текущей парадигмы. Даже те, у кого есть новые идеи, по этой причине изначально недооценивают их. Это значит, что еще до того, как новые идеи дойдут до стадии публичного выдвижения, их уже пропустят через чрезмерно строгий фильтр. [3]

Мудрым откликом на такие ​​идеи будет не делать заявлений, а задавать вопросы, потому что здесь кроется настоящая загадка. Почему этот умный и рассудительный человек предложил идею, которая кажется столь ошибочной? Кто ошибается—он или вы? Один из вас обязательно ошибается. Если ошибаетесь вы, то об этом было бы неплохо узнать, потому что это означает, что в вашей модели мира есть дыра. Но даже если ошибается он, будет интересно узнать, почему. Ловушка, в которую попадает профессионал,—это ловушка, которой вам тоже следует опасаться.

Все это кажется довольно очевидным. И все же есть много людей, которые не разделяют моего страха отвергать новые идеи. Почему они это делают? Зачем рисковать выглядеть придурком сейчас и дураком потом, вместо того чтобы просто раскритиковать новую идею?

Одна из причин, по которой люди это делают,—зависть. Если вы выдвинете радикально новую идею и она окажется успешной, ваша репутация (и, возможно, также ваше благосостояние) возрастут пропорционально. Некоторые люди будут испытывать зависть, если это произойдет, и эта потенциальная зависть перерастает в убеждение, что вы, должно быть, ошибаетесь.

Еще одна причина, по которой люди отвергают новые идеи, заключается в том, что это простой способ казаться более знающим. Когда новая идея возникает впервые, она обычно кажется довольно слабой. Это пока только птенец. По сравнению с ней общепринятая мудрость—это взрослый орел. Поэтому легко пойти в разрушительную атаку на новую идею, и любой, кто это сделает, покажется умным тем, кто не понимает этой асимметрии.

Это явление усугубляется разницей в вознаграждении тех, кто работает над новыми идеями, и тех, кто их враждебно критикует. Вознаграждение за работу над новыми идеями зависит от ценности результата. Новая идея может иметь всего 10% вероятности успеха, но если при этом она работает более, чем в 10 раз лучше, имеет смысл ей заниматься. В то же время, когда вы враждебно критикуете новую идею, ваше вознаграждение остается неизменным и такая критика кажется неизменно умной, независимо от цели.

Люди также будут критиковать новые идеи, если они кровно заинтересованы в старых. Неудивительно, например, что некоторые из самых жестких критиков Дарвина были из церковной среды. Люди строят целые карьеры на определенных идеях. Когда кто-то заявляет, что эти идеи неверны или устарели, они чувствуют угрозу.

Одна из самых низких форм неприятия идеи—это партийность, когда вы автоматически отвергаете любую идею лишь на том основании, что она принадлежит противоборствующей партии. Худшее что можно сделать—это отклонить идею просто потому, что она принадлежит конкретному человеку.

Но главное, что заставляет разумных людей отвергать новые идеи,—и это также и то, что удерживает людей от их выдвижения—всепроникающее влияние существующей парадигмы. Она не просто влияет на то, как мы думаем, она сама является теми кусочками пазла, из которых мы собираем наши мысли. Выйти за пределы существующей парадигмы способны лишь немногие. И даже им обычно сначала приходится подавлять свою интуицию, подобно летчику, летящему сквозь облака, который должен доверять своим приборам, а не чувству равновесия. [4]

Парадигмы не просто определяют наше современное мышление. Они также стирают тот путь, которым мы к ним пришли, делая наши стандарты в отношении новых идей невероятно высокими. Текущая парадигма кажется нам, ее потомству, настолько совершенной, что мы думаем, что она должна была быть полностью принята, как только была открыта. Что бы ни думала церковь о гелиоцентрической модели, астрономы должны были принять ее, как только Коперник ее предложил. На самом деле, это далеко не так. Коперник опубликовал гелиоцентрическую модель в 1532 году, но только в середине семнадцатого века баланс научных мнений изменился в ее пользу. [5]

Мало кто понимает, насколько слабыми выглядят новые идеи, когда они впервые появляются. Поэтому, если вы сами хотите создавать новые идеи, одна из самых ценных вещей, которые вы можете сделать,—узнать, как они выглядят при рождении. Почитайте о том, как появлялись новые идеи, и постарайтесь проникнуть в головы людей того времени. Как выглядела новая идея, когда она была сформулирована лишь наполовину и даже человек, у которого она возникла, был лишь наполовину убежден, что она верна?

Но не обязательно останавливаться только на исторических примерах. Вы можете наблюдать, как прямо сейчас рождаются большие новые идеи вокруг вас. Просто поищите разумно мыслящих людей с экспертизой в определенной области, предлагающих что-то, что звучит неправильно.

Если вы доброжелательны и мудры, вы не просто не станете нападать на таких людей, но и подбодрите их. Вынашивание новых идей—дело одинокое. Только те, кто пробовал, знают, как это одиноко. Этим людям нужна ваша помощь. И если вы им поможете, вы, вероятно, сами узнаете что-то в процессе.

Примечания

[1] Эта экспертиза может лежать в другой области. Такие пересечения имеют тенденцию быть особенно многообещающими.

[2] Я не утверждаю, что этот принцип работает за рамками математики, инженерии и точных наук. В политике, например, идеи, которые звучат безумно, обычно таковыми и являются. Хотя, возможно, этот пример нельзя отнести к исключению, поскольку люди, которые выдвигают безумные политические идеи, на самом деле не являются экспертами в этой области. Политики являются экспертами в области политической тактики, например, как добиться избрания или принятия закона, но не в том мире, на который действует политика. Возможно, никто не может быть экспертом в этом мире.

[3] Понятие «парадигмы» было введено Томасом Куном в его «Структуре научных революций», но я также рекомендую его «Коперниканскую революцию», где видно, как он работает над развитием этой идеи.

[4] Это одна из причин, по которой люди с синдромом Аспергера могут иметь преимущество при поиске новых идей. Они всегда летают по приборам.

[5] Hall, Rupert. From Galileo to Newton. Collins, 1963. Эта книга особенно хорошо проникает в сознание современников.

Спасибо Trevor Blackwell, Patrick Collison, Suhail Doshi, Daniel Gackle, Jessica Livingston, and Robert Morris за чтение черновиков этой статьи.